По восточной стороне улицы, после 10го барака, стояло еще два: №№ 16 и 18 – «семейный» и «общага». 
В 16м проживали семьи Лабутина, Олиферко, Пилипцевичей, Хацкевичей, Музыко, Копа, Петрик и высокая старушка с двумя дочерьми, до военными, что фамилии их не отложились в моей детской памяти (что не удивительно).
В 18м - общежитии семьи так быстро менялись, что этот калейдоскоп трудно восстановить, но постараюсь, хотя бы долгожителей: кузнец-хохол Шурыгин, после его отъезда туда вселились Салей, Тончинские, Кулакевичи, Войтовичи, Хотяновичи, Кривульцы, Гусаки, Крук.
Какие и люди и чем мне запомнились особо? 
Лабутин имел два сына - Жора и Вася (Васятка). Любил очень разводить садовые деревья, посадил виноград одним из первых на бараках и рьяно оберегал его от посягательств шпаны. "Отметился" анекдотической, если ее можно назвать, ситуацией.
К общему сараю 21го барака, со стороны своего двора старый пристроил пристройку для свиней, накрыл железным листом (благо работал слесарем, и, пожалев денег на краску (хотя, думаю, в виду ее полного отсутствия), решил просмолить крышу битумом, которого можно было найти просто (вспомним - лодки нужно было палешукам просмаливать?). Без задней мысли (читай – не продумав), старый Василь залез на пристройку, разложил куски битума по крыше и начал свою мозаику обрабатывать огнем паяльной лампы. А хозяева с 21го: Шевчик, Ярохович, Михнюк, Бугук - уже полные вышки забили свежим сеном на зиму.....

Перепуганных коров и свиней успели выгнать на переулок (последних - когда уже жар и летающие огненные искры) заполнили весь сарай. Подъехавшие пожарные стены и перекрытия спасли. К чести Лабутина, он прошел по квартирам и пред каждым повинился, предлагал деньги, но в итоге, поставил новую крышу и купил сена всем - не в обиде - с кем не бывает!
Олиферко - малый, коренастый, старый партизан, балагур и весельчак, хромавший на одну ногу (ранение), ходил в кителе, галифе и знаменитая его фуражка! - франт барацкий, да и только! От этого веселого, никогда не унывающего мужика, всегда ждали подвоха - уж очень любил он розыгрыши и все знали это и  всегда попадались - уж больно правдивые глаза делал, хотя, при этом безбожно врал.
Помню один его розыгрыш ( много лет спустя, когда я работал на заводе).. 
Идет Олиферко от проходной (стояло здание из красного царского кирпича - за магазином Кацмана) и несет колбасу! 
А колбаса! - чудо, а не колбаса! - красная, копченая, кольцами, а запах!!! (лето - июнь месяц - у всех в это время обоняние открывается). Время - послеобеденное  ( минут 20 до начала работы). Бабы:
-Где брал колбасу?
-В раймаге выбросили только что - и очереди нету: еще никто не знает.
Бабы: "Ира, (мастерице) - мы скоро и толпой бросились к теперешней проходной (там в заборе была дыра за кинотеатром), по дороге к галдящим бабам присоединились еще с сортировки женщины, на ходу сбрасывая фартуки.
Мастерица Ира Кмито, глядя в землю, задумчиво произнесла: "Не пойму, почему колбасу выбросили в раймаге? Там же торгуют одеждой!".
Повернулась к Олиферко и грозным голосом почти рыкнула:
-А ну, старый, признавайся - где брал колбасу, а то набью, ты меня знаешь". И дед признался, что колбасу получил у Кацманихи из-под прилавка "пайку", как партизану - по1р 60коп за кг.
Когда Ира, с криком: "Бабы, вас обманули!", а галдящая толпа стала двигаться назад, по дороге подбирая доски и колья, дед, со словами: "А могут и покалечить!", как молодой перемахнул через бревнотаску и быстренько похромал мимо заводской трубы в сторону конюшни, где располагалось его ГСМ (работал заправщиком).
Женщины долго, потом не могли успокоиться (дайте сюда этого старого пердуна - мы ему другую ногу выкрутим!), но потом уже ржали и хихикали - как же ловко провел их этот неугомонный старый разведчик-партизан, А в тот день - цех очень даже прилично перевыполнил сменное задание, из чего я сделал для себя - смех в коллективе повышает не только производительность но и улучшает микроклимат.
Пилипцевичей, по-большому счету, толком не знаю: с их сыном Иваном были небольшие связи, но они куда-то съехали, были простой полешуцкой, тихой, незаметной семьей. 
А вот старый дед Володя Хацкевич - это фигура, да еще какая! Высокий, сутулый, имевший не руки - ручищи!.
Особенно выделялись ладони: зависть культуриста, пальцы - толстые, короткие, как сардельки, ладонь - около 14-15см, как и у его брата Алексея, жившего в Лядах у мельницы, но - в собственном доме.
Когда дед Володя начинал "чинить свой ровер" (велосипед), это не только знала - слышала вся округа!.Там были и черти, немцы, и их матери, бабушки и все их души вместе взятые!!. Познакомился я с ним просто - однажды, проходя мимо, услышал, из-за кустов георгин:
- Хлопчик, зайди сюда! 
Первая мысль - за что? но я знал - этом бараке я еще "не засветился" и смело зашел во дворик. Дед был отличнейшим слесарем - с металлом - на "ты", но... Вот это одно-единственное "НО"... 
Вы когда-нибудь держали в пальцах маковое зернышко?  Вот так, примерно, выглядела гайка М6 в пальцах деда!.
Это было его проклятием: он не мог физически накрутить небольшого размера гайки и сколько раз дед клялся пойти к Калиновскому в кузницу и расклепать пальцы "к чертовой бабушке".
Когда, однажды, я не выдержал и (по-малолетству то ли по-глупости), спросил у деда, что это за размер (ведь он разъяснял мне: М6, М10, резьба нормальная, резьба 1,25, мелкая -и прочее) : у чертовой бабушки?, получил такой подзатыльник, что зубы ляскнули, как у голодного волка!.
Вот так, примерно, я и приобщался к миру металла, постигая азы и все премудрости слесарного искусства, наживляя гайки, а дед Володя уже докручивал своими ручищами.
Петрик. Никакой фамилии (она где-то в ОК завода) - только по-уличному - Петрик и все: был маленький, щуплый мужичонка, но обладавший недюжинной силой, работал пилорамщиком. Его жена, полненькая, такого же небольшого росточка, приятная женщина была умелой мастерицей по шитью и прочему домоводству. Она, узнав, что у моей мамы болят ноги пошила и принесла (бесплатно, по щедроте душевной!?) - бурки - ходили в то время женщины на завод в подобной, сшитой обувке - вместо валенок - очень легкие и теплые (у меня такие лежат на меху - на рыбалку - валенки отдыхают).
Но как говорил мой батя:
- Запомни, сын: ты сделал добро человеку - забудь, тебе сделали добро - помни долго!...
Нужно сказать, что Петрик держал козы и у него постоянно не хватало сена этим прожорливым тварям и вот, привезя сено, пред тем, как носить его в сарай на вышки, батя позвал Петрика и говорит: "Бери - столько, сколько влезет, что бы мы были в расчете". Зря он Петрику так сказал...
Когда, разложив веревку, начали втроем носить и укладывать сено и, по ходу, его увязки, мои глаза потихоньку стали перемещаться на лоб: это же конская ! копа!. Ведь издавна полешуки меряли не килограммами - у них было мерой: ручная копа (что можно поднять на руках), конская копа (тягали уже конем), колесник (груженная телега) и зимний воз (на зимние сани можно было наложить сена почти в 2 раза больше, чем на воз - он ниже и не перевернется).