Вот и выбрался я из всей серости и грязи на дороге в южном, ближе к заводу конце бараков. 
То, что в то время была грязь по дорогам непролазная, я имею  в виду сезон весны и осени - машины, возившие лес на завод или дрова на станцию, так разбивали, набухшую от осадков и подъема грунтовых вод землю, что это месиво представало, как длинная череда не глубоких (до 0,5 м) озер, соединенных такой же, примерно, глубины колеинами, а не улицу.
По этой т.н. улице, груженые лесом машины, окутанные сизым дымом, натужно воя двигателями, тяжело переваливаясь на буграх, медленно ползли, выталкивая грязную воду из этих луж-озер  перед собой и в стороны: на деревянный тротуар и людям в огороды.
И на всю улицу было 2-3 фонаря с небольшими лампочками, слабо освещавшими грязь даже у самого столба.
А вот уже северная, рудницкая сторона улицы Фабричной, не знаю - почему, но она была покрыта белым песком и всегда выглядела веселее и краше, а переулок Фабричный на оборот - светился своей южной, ближе к заводу, частью улицы (но я немного тороплю события).
Кто замечал, как в моментально высыхают детские слезы ?    
Кажется, все - в детских глазенках горе и боль всего мира, крупные слезки катятся из глаз ручьем, а вы - заинтересуйте какой-либо мелочевкой ребенка и, вдруг, - перед вами: сразу - удивленные, через мгновение - заинтересованные, и - тут же решительные - дай, мое! 
Эта смена эмоций происходит мгновенно, как калейдоскоп и от детского горя - ни следа !  
И снова - смех, крики, беготня  и веселие!
Вот, примерно так, происходило преображение этой стороны улицы. Честно, я долго не мог понять - здесь так светло по тому, что дома-барачки с основания бараков, были побелены или - весной , укутаны молоком цветущих вишен и яблонь, а летом, все в тени этих деревьев?
Бывая теперь там, отметил, про себя, что появилось чувство: то ли я вытянулся, то ли дома в землю уходят.
Но, потом уже дошло, что это просто подняли дорожное полотно (подсыпали) почти на метр !, по этому-то и создается (психологически) ощущение возвеличивания (как у генерального в кабинете: кто бывал - тот поймет меня. Подумал - может у всех людей небольшого роста такая амбициозность: я - небожитель, а ты - козявка)
По западу стояли барачки : Трусевичей, Прищиков, Данилевичей, Берлинов, Михнюк Сергей, Щуров, Юхневичей, Черенков, Салеев и Логвиновичей.

Трусевич - поляк до мозга костей, католик, импозантного вида высокий, худощавый дядька, всегда ходил с прямой, военной походкой - голову держал высоко и, я бы сказал, гордо, любимая форма одежды - светло-серый пиджак в крупную черную клетку. Имел одну "заморочу" с которой и стал знаменитостью не только бараков, но и всех Микашевич. 
В хорошую, имеется в виду - солнечную, погоду дядька "выезжал" на местечко на своем знаменитом польском "ровере", мальчишеской зависти всех пацанов бараков.
Это был не выезд, как я написал, это было действо со строжайшим соблюдением правил, принятых самим старымполяком. 
Картина маслом: высокий дядька, в сером пиджаке в крупную черную клетку, с правой, зафиксированной металлическим зажимом (польским !) калошиной восседает на высоком велике. Руль у велика был тоже высокий и загибался, как роги горного барана – вперед -в верх- назад. Фара большая, как у мопеда, но - хромированная, прямо сверкающая на солнце, а динамка (!) - в два раза больше, чем советская.
Велик блестел новенькой краской и сверкал, как начищенная медная труба (нигде ни пятнышка грязи !)
Ехал он по Ленинской важно - медленно, я бы сказал, торжественно, словно давая время рассмотреть его гордость и , в тоже время, наслаждаясь изумлением зрителей
Это было действо - триумф Трусевича!.
И если на пути попадалась лужа - дед слазил, брал велик в руки, переносил его на другую сторону, садился и также важно ехал дальше.
Это все повторялось каждое воскресение, без отклонения "этикета" в ту или иную сторону.
Когда я его спросил (уже много лет спустя - он приходил узнать, где можно купить такие покрышки, как у меня на мопеде т.к. его за 29 (!) лет поизносились): как же он сумел сохранить в таком прекрасном состоянии свой велик, он обиделся и сказал : 
-Не велик, а ровер! - и показал мне надпись - ROVER !  
Он рассказал, что когда началась война, он разобрал свой ровер, смазал и замуровал ! в штукатурку.
Немцам кто-то сказал и они долго искали но не нашли - дед сказал, что "советы забрали" - поверили.
Трусевич резину новую все же поставил и , как и настаивал, только родную - польскую: к нам приезжала из Польши бабушкина сестра баба Анюта, вот с ней Трусевич и передал письмо на завод- изготовитель в Польшу.
И ему (в то, советское время) прислали две новенькие покрышки с камерами.

Еще с Трусевичем, вернее, с его сыном Жорей связанная одна история бараков.
Над бараками и над басеней кружил самолет. Мы, пацаны, побросав свои игры, бросились на басеню.

Необходимо уточнить, происходило это уже во времена, когда северная половина басени начала высыхать.
Этот кукурузник (ЯК - 2), покружив начал заходить на посадку( !) с южной стороны, где еще была вода. Бабы - в крик: сломался - сейчас разобьется!, другие кричат - утонет в грязи!. Короче, шум, гам, пересуды и множество предположений!
Самолет низко-низко пролетел над дамбой, разделявшей басеню на две части и , как-то неловко плюхнувшись на траву покатился по мокрому лугу - мотор ревел на сумасшедших оборотах, что опять вызвало у баб приступ страшной истерии - разобьется!.
Но самолет, добежав почти в плотную к полосе леса, окружавшего Млынок, буркнул и ...заглох!
Сломался! Все бросились к самолету на помощь, но из него вылезли два мужика и, один из них приказал к технике никому не подходить. (Вот было время, когда выполняли команды !)
Взрослые узнали Жору и послали за старым Трусевичем. Слышал, как один мужик говорил другому:
-А я думал, что летчики не пъют!   - видимо и Жора и его друг-летчик были действительно "под шофе", если решились на такой безумный поступок - сесть на неизвестный луг.
А нам, пацанам - уже в то время немного повзрослевших, был повод для спора: если из такого алюминия  сделать маленький самолетик (на одного !) и поставить двигатель от мопеда - полетит или не полетит, а если полетит, то сколько нужно бензина, что бы - на Припять и - назад?

Через пару часов вернулись летчик с Жорой и , провожавший их, Трусевич. Дед передал сумку Жоре, только сказавший:
-Больше не пей - мать будет волноваться (а мать стояла в огороде и, из-за забора, смотрела на самолет..).
Людей собралось - что на демонстрации: почти все бараки.
Не знаю, удастся или нет, описать словами то, что творил самолет (когда летчик и Жора сели в кабину - они просто исчезли, а остался один самолет, он вдруг превратился в живое существо)

Все стояли и тихонько спорили:  взлетит или не взлетит и разобьется, тогда было, реально, немного не по себе. Самолет взревел и потихоньку покатился, потом, развернулся и покатился назад, к лесу. 
Бабы - берет разгон! Но мужики степенно пояснили - не хочет по старой колее ехать!
Самолет развернулся и встал.  Летчик попросил мужиков придержать самолет сзади - за хвост:
-Когда крикну - отпускайте!
На своем веку я много слышал, как работают различные двигатели, но так , как ревел тот самолет надолго врезалось в детскую память. Он надрывался ревел, казалось рвал последние сухожилия, да еще от леса отбивалось эхо и добавляло децибел.
Самолет медленно-медленно покатился по мокрому лугу, набирая скорость.
Мужики кричали: "Хвост поднимай!, вроде самолет их мог услышать.
Хвост самолет поднял почти за метров 50 до дамбы, пробежав каких-то 150. Принимай земля покойников!
Эти слова, сказанные кем-то из мужиков, помню до сих пор.
Но самолет перед самой дамбой вдруг подпрыгнув, плавно перелетел через кустики и стал набирать высоту. Он сделал круг над басеней и , стоявшими по берегам людьми, покачав крыльями, улетел в сторону запада.

Такого веселия и ликования я не припомню, кроме случая в 61 году, когда в космос полетел Юрий Гагарин, когда все обнимались и кричали "Ура !", а взрослые (сами !) толпой направились к председателю поссовета Воронову.

Так в истории бараков появилась новая дата-отметина: КОГДА ПРИЛЕТАЛ САМОЛЕТ.
У Трусевича была еще дочка Ира, она вышла замуж за Булата, работавшего в "сплавном" магазине.
Осталось немного места и я хотел бы не надолго отвлечься, для маленького пояснения.
Бараки служили малой Родиной многим национальностям, поэтому местный язык очень специфичен.
Здесь компактно проживали белорусы, в основном - полешуки, поляки, католики (не только поляки), евреи и русские (все - по снисходящей). Поэтому, все пруды в Микашевичах можно называть и, собственно, прудами, отстойник, рабочий пруд (технический термин завода), басейн (в смысле - емкости для храниния воды), ну и так
далее. Но барацкий пруд, именно - барацкий, сколько помню, всегда называли на ПОЛЬСКИЙ лад - басЭня !  
Поэтому - респект  и  уважуха медератору-корректору Деду Микашу за понимание!, что не стал изменять, на первый взгляд, несуразного лова - басеня (стараюсь передать не только дух того времени, но и, по возможности, интонации, что при письме, согласитесь, очень даже не просто)