Новости форума

Нет сообщений для показа

Онлайн чат

Онлайн чат сайта Микашевичи ру

Для перехода в онлайн чат, просто кликните на картинку. Это вынужденная мера для защиты от спама.

Достойная работа

Главная Микашевичи О разном Война глазами жителя Ленино

Война глазами жителя Ленино

Гинзбург Борис Иосифович (воспоминания о войне м. Ленино)

[ ]22-го июня, на рассвете, испытал там первую бомбежку, бомбили Пинский речной порт. Пикирующие бомбардировщики, падающие бомбы и грохот разрывов - все это приводило в ужас. Несмотря на начавшуюся панику, руководство города смогло нам предоставить два грузовика ЗИС-5 , и к вечеру мы благополучно добрались до своего местечка. Там уже знали о начале войны из выступления Молотова. Воцарилась паника. Уже 23-го июня в местечке появилось множество гражданских беженцев из Бреста, Пинска и Лунинца и других приграничных населенных пунктов.

[ ]Б.Г. - Я родился в декабре 1923 года в местечке Ленин в глубинке Полесья в большой семье, где нас было 10 детей, - шестеро братьев, (один младший, а пятеро старше меня), и три сестры.

Наше местечко (сейчас большое село) находилось на 9-ом километре шоссе Микашевичи - Солигорск, на реке Случь. До 1939 года по этой реке проходила граница между Польшей и СССР. Нынешнее село Ленин, а в прошлом оживленное еврейское местечко - одно из многочисленных подобных населенных пунктов, разбросанных по бывшей черте оседлости. Местечко - это небольшой городок , или, как иногда говорили - «еще не город и уже не деревня». Главное чем отличались местечки от городов, так это отсутствием оборонительных сооружений. В советское время местечко называлось Ленин, но к «вождю мирового пролетариата» это название никакого отношения не имело, но, как и при царской власти, так и в период вхождения в состав панской Польши, жители поселка Ленин пережили много курьезных ситуаций связанных с его названием, иногда даже попадало за это. Так, к примеру, встречает полицейский на дороге человека и спрашивает - «Куда идешь?» - «До Ленина»- отвечает тот , и в итоге получает нагайкой по спине . Поляки пытались переименовать местечко , пробовали дать ему название Згорелое, а позже Сосновичи, в честь своего генерала - пограничника, но, ни одно из этих названий в обиходе жителей поселка так и не закрепилось - все Ленин, да Ленин.

Так и повелось.

Г.К. - Как выглядело Ваше местечко? Какая была жизнь у людей в довоенном Полесье?

 

Б.Г.- До Великой Отечественной войны в местечке проживало около пяти тысяч человек: евреи , православные, католики. Две тысячи евреев, 1.500 белорусов, 500 поляков, а еще у нас жили русские, латыши. Местечко занимало сравнительно небольшую территорию и включало пять основных улиц - Лаховская, Подлипенская, Главная, Еловая и Злодеевка.

В центре местечка была небольшая площадь, на которой располагалась гмина(управа) польской администрации и усадьба богатого человека Зарецкого, его оптовый магазин и склады. Население местечка состояло из ремесленников разных специальностей: столяров, плотников, кузнецов, портных и других. Преобладающая масса крестьян - бедняков имела небольшие наделы своей земли или работало батраками у польских помещиков в округе. В местечке все жили дружно, чтили религии и обычаи друг друга. Была одна церковь, один костел и две синагоги.

Большинство населения Ленина составляли евреи, работали две частные платные еврейские школы и польская гимназия - семилетка.

Наш дом из шести комнат стоял на улице Лаховской, на берегу озера. Вокруг дома - три огорода и большой сарай, где содержались лошадь и корова. Была и своя ледовня, где зимой заготавливали лед. Отец был рабочим у купца, торговавшего лесом, братья постарше стали ремесленниками разных специальностей, обучались у хозяев частных мастерских.

В местечке улицы были не мощенные, после дождя - непролазная грязь. Зато с обеих сторон деревянные тротуары. У большей части крестьян в домах, в основном, полы были глинобитные. Между тем , в хорошую погоду чистота улиц соблюдалась, каждый хозяин дома должен был убирать свой участок до середины улицы . За этим строго следил полицейский сержант , пан Пацоха, высокий, всегда с нагайкой, его все боялись как огня.

Зимой крестьяне санями в воловых упряжках вывозили навоз на поля целыми обозами. Более зажиточные, кроме волов, имели и неплохих коней. Урожай хлеба в наших краях был низким. У большинства крестьян своего хлеба хватало только до весны, затем перебивались кое- как. Одежду носили в основном из своих домотканых материалов, почти в каждом доме был ткацкий станок. Для этих целей на полях выращивали лен и коноплю, которые после уборки и подсушки к концу лета и осенью замачивали в озере. От конопляного запаха дохло много рыбы.

В местечке медицина как таковая была представлена одним врачом и одним фельдшером.

Врач за деньги обслуживал богатое сословие, а беднота умирала, не зная от какой болезни.

Во всей нашей округе, из промышленных предприятий, была только одна фанерная фабрика на станции Микашевичи, в 18 километрах от Ленина.

Много ремесленников из нашего местечка устроились туда работать.

Уровень нашей семьи был ниже среднего. Содержать корову и коня было проблемой - вечная забота, где взять корма для них. Держали и кур, сажали картошку.

Собирали в лесах черные ягоды. Хлеб, как тогда велось, пекли дома в русской печи, а мясо же покупали только к субботе и к другим праздникам.

В 1937 году меня отправили к старшему брату в Брест, учиться портняжному ремеслу, но профессия портного была мне не по душе, и я вернулся домой. Благодаря большим усилиям, родителям удалось меня устроить в пятый класс семилетней польской школы. Это была престижная государственная школа, и при ее успешном окончании открывалась перспектива обучения в техникуме в Вильнюсе. В 1939 году , после воссоединения Белоруссии , пришлось перейти во вновь открытую белорусскую школу, в которой я и проучился до начала войны.

Г.К.- В Вашей семье как-то обсуждались политические события , происходящие в Восточной Европе?

Б.Г.- Наша семья была очень далека от политики, тем более, мы жили в глухом местечке, смутно представляя , какие катаклизмы сотрясают мир в это время.

Но мой старший брат Володя, работавший столяром на фабрике в Микашевичах, видимо, связался с какой-то подпольной молодежной или комсомольской организацией, и решил с молодыми товарищами - рабочими уйти из Ленина за границу, в страну рабочих и крестьян, думая, что их там встретят с распростертыми объятиями. Осенью 1938 года, Володя со своим товарищем , проводником Слуцким и еще одним парнем из Микашевичей переплыли через реку Случь, где были тут же задержаны советскими пограничниками. После недолгих допросов, их предали суду «тройки», и как - «польских шпионов», отправили на каторгу , на Колыму. То, что молодые , малограмотные евреи- рабочие перешли границу к своим братьям по классу - во внимание не принимали. После соединения Западной Белоруссии с СССР , мы, через органы НКВД , узнали о судьбе Володи и стали добиваться его освобождения .

Написали письмо на имя Сталина и многие жители местечка его подписали, подтверждая, что Володя, рабочий парень, малограмотный, из бедной семьи, что никакой он не шпион, и просили освободить его из заключения. Но все тщетно. Володя так и оставался в краю вечной мерзлоты, работая на каторге на магаданских золотых приисках. После войны мы нашли друг дрга и втретились в 1956 году, и брат рассказал, какие издевательства он вытерпел на приисках, как голодных людей гоняли как скот на работу, как истязали и били.

Г.К. - Какие изменения произошли в местечке с приходом Советской власти в Западную Белоруссию?

Б.Г. - В сентябре 1939 года присоединение к СССР было воспринято в местечке с радостью и восхищением. Конечно, больше всех радовались бедняки. У людей появилась возможность работать и зарабатывать на жизнь. Открылись государственные магазины, где люди могли купить своим детям по низкой цене печенье и сахар, и много чего другого, ранее не доступного для бедного люда. В одном из домов на нашей улице открыли клуб, в котором стали работать комсомольцы, приехавшие к нам с востока, открылись различные кружки по интересам .

Особой популярностью пользовался созданный народный хор, в котором мы разучивали и пели советские песни. Хор посещало много ребят, нам это очень нравилось.

Наш хор занимал первые места на районном и областном фестивалях хорового искусства в городе Пинске, и летом 1940 года нас послали на республиканский фестиваль в Минск, где мы , выступали на сцене русского драматического театра.

Впечатления от увиденного довоенного Минска сохранились у меня до сих пор.

Наши новые вожаки - комсомольцы агитировали нас вступать в комсомол.

Польская школа была преобразована в белорусскую восьмилетнюю, увеличилось количество предметов, с восточных территорий республики приехали новые преподаватели.

Мы, ученики, стали более раскованными, появилась уверенность в себе, возникло чувство энтузиазма. Я вступил в комсомол.

Усилилась антирелигиозная пропаганда, закрылись национальные, польские и еврейские школы.

Наша семья положительно отнеслась к переменам. Одно то, что к тебе обращались со словом «товарищ», и не надо было , как раньше, снимать шапку перед паном, вселяло ощущение равенства, патриотические чувства и оптимизм. Мой отец говорил - «Спасибо товарищу Сталину, что он освободил нас от панов и принес свободу!». Мы надеялись на лучшую жизнь, и на то, что удастся освободить Володю, и он снова вернется в родное местечко.

Мы абсолютно ничего не знали о том , что происходит на самом деле в советской стране и что принесет нам в конечном итоге новый режим. Началась национализация, коллективизация, у богатых конфисковали все имущество и торговые лавочки. Уже зимой 1939 года начались аресты и выселения.

Зрелище не из приятных. Ночью приезжали красноармейцы с «трехлинейками» с примкнутыми штыками, давали на сборы два часа, в кузова грузовиков кидали пожитки, сажали семьи выселяемых и арестованных, и зимой, в лютые морозы, везли на станцию Микашевичи, а оттуда , по железной дороге в вагонах -«телятниках» в Сибирь…

Было много крика, слез и страданий…

Было страшно. Выселяли не только тех, кто при поляках считался зажиточным, аресту и высылке подвергались и бедняки. Понять, по какому принципу отбираются будущие жертвы на выселение, никто не мог.

Г.К. - Где Вас застало начало войны?

Б.Г. - В июне 1941 года наш хор был приглашен в Пинск, где были собраны творческие коллективы с области для подготовки к концерту в столице. 22-го июня, на рассвете, испытал там первую бомбежку, бомбили Пинский речной порт. Пикирующие бомбардировщики, падающие бомбы и грохот разрывов - все это приводило в ужас. Несмотря на начавшуюся панику, руководство города смогло нам предоставить два грузовика ЗИС-5 , и к вечеру мы благополучно добрались до своего местечка. Там уже знали о начале войны из выступления Молотова. Воцарилась паника. Уже 23-го июня в местечке появилось множество гражданских беженцев из Бреста, Пинска и Лунинца и других приграничных населенных пунктов. На месте бывшей польской погранзаставы власти организовали пропускной пункт, это было очень удобно, так как прежняя граница как раз проходила по реке Случь, переправой через которую служили два деревянных моста. Командовал переправой и контролировал поток беженцев, некто капитан Аристов из НКВД со своим отрядом. Переход через этот пункт осуществлялся только по пропускам. На следующий день к мостам хлынул поток отступающих красноармейцев. Жителей местечка , евреев, желающих перейти на восточный берег , через мост не пропускали!... А 26-го июня солдаты из отступающих частей взорвали оба моста, ликвидировав, таким образом , переправы и пропускной пункт. Спасительный путь на восток был для нас отрезан…

Некоторые переправились вплавь на «советский берег».

Но по большому счету, никто не успел уйти… И в армию успели призваться считанные единицы со всей округи, да и те, сразу оказались в окружении.

Г.К. - Когда немцы вошли в Ленин?

[ ]Б.Г. - На следующий день после взрыва мостов. Обнаружив разрушенные переправы , они стали принимать срочные меры по их восстановлению. Сразу на помощь оккупантам в качестве прислужников пришли некоторые местные жители. Например, наш бывший сельский староста, солтыс, Кузьма, который по поручению фашистов стал обходить все еврейские дома , с приказом - немедленно выходить на работы по восстановлению мостов. Не унимались и немцы, они объезжали местечко на мотоциклах и угрожающе выкрикивали -«Шнель! Проклятые евреи! Быстрее!». И четыре дня подряд, с шести утра и до поздней ночи, под контролем, под крики и угрозы немцев, евреи восстанавливали мосты. И всем стало понятно, какие муки ожидают нас с приходом немцев. Некоторые жители, все равно тешили себя надеждой, что немцы отнесутся к евреям снисходительно, наивно думали, что главный враг для фашистов - это коммунисты и красноармейцы, и именно на них будет направлена основная агрессия.

Но все оказалось далеко не так. А наша «сладкая жизнь» началась следующим образом.

Прислужник Кузьма, шагая по улицам местечка и громко крича, созывал всех евреев собраться у гмины. Не зная в чем дело, многие жители быстро пришли на площадь целыми семьями, вместе с детьми. После того, как все евреи собрались, из дома Зарецких вышел немец, как оказалось - комендант, поднялся на приготовленный заранее стул, так, чтобы его было лучше видно, и громко объявил -« По приказу фюрера, с сегодняшнего дня , все евреи местечка будут жить по правилам гетто, а это значит - Мужчины в возрасте от 13 до 60 лет должны каждый день являться на работу. За неявку - расстрел.

- На левую руку все обязаны надеть белую повязку и к ней прикрепить шестиконечную звезду .

За невыполнение - расстрел.

-По тротуарам ходить запрещается . За невыполнее - расстрел.

- С наступлением сумерек на улицу не выходить. За ослушание - расстрел.

- Запрещается зажигать свет в еврейских домах. За невыполнение - расстрел.

И так далее… За все - расстрел…

Запретили общаться с белорусами и поляками. На еврейских домах нарисовали шестиконечные звезды. На гетто наложили первую контрибуцию - собрать и отдать 3 килограмма золота.

Если не соберем золото - будет расстрелян каждый третий еврей из местечка.

Тут же было приказано выбрать юденрат, группу из местных евреев, через которую будут передаваться распоряжения и требования немцев к еврейскому населению местечка, живущему в условиях гетто. Надо сказать, что в последствии, немцы не пощадили и членов юденрата. Из толпы вышли геройские люди : Арон Мильнер, Янкель Лазебник, Мойше Кравиц, Исаак Колпаницкий и Иосиф Рубинштейн.

Тут же комендант объявил, что именно через них будут передаваться немецкие указания и распоряжения, которые евреи обязаны неукоснительно выполнять. Если какое-то указание не будет выполнено - незамедлительно последует расстрел 150 -ти евреев.

И уже на следующий день юденрату было приказано вывести на работу 125 человек с лопатами на ремонт дороги на Микашевичи, которую местные жители называли Лысая гора. Остальные группы отправили на работу в местечке. Тех, кто чуть расслаблялся , немцы хлестали нагайками.

Сразу начались грабежи. Немцы взломали дверь склада нашего швейно - сапожного кооператива, и учинили погром, а местные жители, воспользовавшись ситуацией, разграбили всю мануфактуру, кожматериалы и оборудование. Так для евреев местечка начался первый этап страданий, но самое страшное - еще предстояло пережить.

Г.К.- Когда немцы стали убивать жителей местечка?

Б.Г. - Уже в июле 1941 года . Немцы сначала расправлялись с коммунистами и комсомольцами, а если комсомольцем был еврей , то «его акции» резко возрастали. Выдавали партийцев местные жители, пытаясь услужить немцам. Вот вам первые, еще «летние» примеры.

В одну из ночей , по доносу местных жителей, немцы схватили и расстреляли прямо во дворе гмины трех молодых ребят, евреев- комсомольцев. Затем разбудили членов юденрата : Арона Мильнера, Исаака и Шимона Шустреманов, строителя Кравеца, и велели им взять у мужика повозку без коня, отвезти убитых на Стибличевскую дорогу, что в двух километрах от местечка, и там захоронить. Какова же была ненависть к евреям, что немцы запретили хоронить убитых на еврейском кладбище… И когда, выполнив эту ужасную миссию, эти четверо мужчин вернулись в местечко, то немцы, злобно ругаясь, набросились на них, мол, почему так долго отсутствовали?!

А затем вывели из этой группы Шимона Шустермана, избили его до полусмерти, и тут же застрелили , на глазах у его родных…

Из окружения под Брестом в местечко , пройдя лесами, вернулись бывшие армейцы, сын Хаима Шустера Юдке, и их зять Вадзес. Они явились в юденрат и заявили о своем прибытии.

Доложили коменданту, что люди прибыли домой, и сами объявили о своем возвращении, и юденрат готов взять их под свою ответственность.

Комендант сказал, что это очень хорошо, и вызвал вернувшихся к себе, в комендатуру.

А дальнейшие события развивались по уже известному сценарию. Два немца с автоматами, увели их в поле, заставили выкопать себе могилы , и расстреляли.

Г.К. - Кто из местных жителей местечка пошел на службу к немцам?

Б.Г. - Лучше рассказать, кто не пошел…

Немцы поручили руководство местечком местным жителям : Максу (немцу по происхождению), его зятю Ольшевскому, и известному местному бандиту Борису , по прозвищу Гергелихэс.

Среди полицаев было много молодых парней, как из нашего местечка, так из близлежащих деревень. Всех их немцы вырядили в черную полицейскую униформу.

Когда появился в нашем местечке Макс, я уже не припомню. Знаю лишь о том, что он работал землемером у помещика Агаркова. Оккупанты к нему относились с большим доверием. Ходил в какой-то особой черной форме, внешне отличной от обмундирования обычного полицая. Надо отдать должное, что Макс не был законченным зверем, и несколько раз помогал юденрату и всем евреям местечка избегнуть многих бед, как от гитлеровцев, так и от местных полицаев. Когда в наше местечко впервые прибыл немецкий карательный батальон, ему удалось уговорить немцев, на этот раз не трогать евреев . Он же сообщил юденрату, что каратели на следующий день к вечеру должны покинуть местечко.

Второй руководитель - Ольшевский (зять Макса) , при польской власти работал в гмине, и еще до войны все его знали как бестолкового и двуличного человека.

Он только успевал требовать у юденрата, то меховую дорогую шубу для своей дочери, то золото, угрожая, в случае не выполнения требования, расстрелять несчастных евреев.

Третьим «руководителем» был Борис «Гергелихэс», старший над всей полицией. Что хотел, то творил. Ежедневно , со своей сворой подручных, он собирал в местечке и в окрестностях по 5-6 беглецов различных национальностей или красноармейцев - «окруженцев», тех, кто спасался от немцев в наших краях. Если голова стрижена - причислял к большевикам, и расстреливал на Полустевической горке. Там же, он убивал евреев , бежавших из разных гетто.

Ходил по местечку с курительной трубкой и палкой в руках. Когда ему вздумается, врывался в еврейские дома, требовал водку, табак, забирал лучшие вещи, обещая убить в следующий раз. Часто ходил по местечку с двумя немцами, одному тащить награбленное было трудно.

Убивали немцы постоянно. Как-то зашли пограбить в дом к Крейну, и просто так, выстрелили в него, ранили в шею. На второй день, узнав , что Крейн еще жив, и что его жена пришла в гмину, просить местного доктора о помощи , немцы вернулись в дом и добили раненого выстрелом в голову. Убивали на каждом шагу…

Но первый год еще не было массовых расстрелов. От безысходности, евреи кончали жизнь самоубийством, бросались с большого моста в реку и тонули. Так ушел из жизни Айзик Бередецкий и многие другие…

Каждую неделю, в пятницу и субботу в гетто приходили немцы- изверги и мародеры- полицаи , и грабили евреев. У них была отработанная система - кого-то забирали в комендатуру, там избивали до полусмерти, а затем увозили и расстреливали.

Помню, как в конце сентября 1941года, немцы организовали обоз из подвод местных крестьян. Так как у нас тоже была лошадь, староста - солтыс, приказал явиться и моему отцу. Отец уже был старым человеком, и мы решили, что я заменю его. Сформированный обоз из двадцати подвод, немцы загрузили мешками награбленного зерна, и обоз двинулся к железной дороге на станцию Лахва, предстояло преодолеть путь в тридцать километров. По дороге, один из сопровождающих, молодой эсэсовец, узл, что в обозе есть « юде», то есть я, еврей, и пересел на мою подводу. Наш полуголодный конь стал уставать, ибо дорога была тяжелая - песчаная глубокая колея. Тогда немец стал бить меня кнутом, это длилось всю дорогу. На хуторе, вблизи местечка Синкевичи, я увидел женщину, пасшую коня, слезно упросил ее подменить лошадей на время, пока мы будем ехать, и она меня выручила. В сумерках прибыли на станцию Лахва и сразу приступили к разгрузке зерна. И тут я увидел, как немец, мой «бывший пассажир» стал бегать среди подвод и кричать «Во юде?». Понятно, что ищут меня. Понятно и зачем ищут. Но как поступить я не знал, растерялся, подобное случилось со мной впервые. Но мне повезло. Рядом стояла подвода Марьи Царикевич, женщин с нашей улицы. Она помогла мне спрятаться. В темноте , разгруженный обоз, уже без сопровождения немцев, быстро двинулся в обратный путь.

А в полицаи , на службу к немцам пошли многие местные жители : Бориско, Колбасов, Адам Шатилович, Константин Гарацкевич, Кирилл Тоболич, Юзеф Шатилович, Копа, Яблонский, Григорий Бабчонок. И так далее. Я помню имена многих предателей и палачей…

Могу еще назвать… Но надо ли это делать, сейчас?... Через 65 лет?...

Г.К.- Когда начали переселять из своих домов в границы гетто?

Б.Г. В конце сентября сорок первого года. Поступил приказ : в течение одного дня евреям, согнать на площадь и во двор гмины всю живность, имевшуюся у них, коров, лошадей, гусей, кур. Короче говоря, немцы решили уморить нас голодом, в том числе и малых детей. Кроме того все евреев стали переселять в гетто на территорию между Главной и Глухой улицами. Селили по две - три семьи в одной комнате. Несчастные обустраивались своими силами - делали нары в три -четыре яруса. Имущество перевозить на территорию гетто немцы запретили. Люди взяли лишь то, что смогли унести на себе. Территорию гетто огородили высоким деревянным забором, сверху которого натянули несколько рядов колючей проволоки.

Случилось так, что перед тем как поступила команда перебираться в гетто, один из крестьян -белорусов привез в местечко дрова на продажу. Одна женщина, которую все звали Этл Рыжая, купила дрова. Это увидел местный бандит Хилькевич - он работал в гмине и при поляках и при немцах - и рассказал об этом своим хозяевам. Когда стемнело, к Этл пришли несколько головорезов. У ее дочери Хаи было двое мальчиков - близнецов, трехлетнего возраста, а у самой Этл , был еще и пятнадцатилетний сын. Палачи вывели во двор сына и внуков Этл и расстреляли. Саму Этл с дочерью вывели прямо на середину улицы и тоже убили.

Наутро, узнав об этой трагедии, представители юденрата пошли просить у немцев разрешения убрать трупы, но немцы не позволили и сказали, что трупы будут лежать на улице три дня. За эти дни , тела убитых детей терзали мыши и коты. Тела убитых женщин разрешили убрать лишь после того, как захоронили останки детей.

Когда наступила холодная и очень снежная зима 1941-42 года, в гетто начался сильный голод. Всем евреям приказали сдать теплые вещи и запретили топить дома.

Тем, кого выгоняли на тяжелые работы , давали по 300 грамм эрзац - хлеба и по несколько ложек баланды из картофельных очистков и воды. Кое- кому иногда удавалось, будучи на подневольной работе, выменять у местных крестьян какую-то тряпку на кусок хлеба, и то, нужно было проделывать это скрытно, дабы охрана ничего не заметила.

В одно зимнее утро, из деревни Вулька, что вблизи Лунинца, пригнали 60 женщин с малыми детьми. Их, босых и голодных разместили среди обреченных жителей нашего гетто.

А мужей этих жен вместе со старшими ребятами уже загнали в Лунинецкое гетто.

Г.К. - О партизанах зимой 1941 года что-то слышали?

Б.Г. - Как-то по главной улице проехал санный обоз, на каждых санях сидело по три немца. Обоз двигался в сторону леса. Спустя несколько часов, этот же обоз, уже двигался в обратном направлении, а на санях лежали перевязанные бинтами солдаты. Было похоже на то, что немцы нарвались на партизанскую засаду. На следующее утро поступил приказ от коменданта, всему юденрату явиться к госпиталю. Люди долго стояли на морозе в ожидании.

Вышел главарь с двумя немцами, и заявил, что вчера евреи напали на солдат вермахта, обстреляли их, и за это, в наказание, все евреи местечка будут сегодня расстреляны.

Арон Мильнер, набрался смелости и попросил , чтобы ему дали сказать пару слов в защиту. Немцы отказались его слушать, но Арон попросил снова. И когда главарь разрешил ему говорить, Мильнер сказал - «У вас списки всех евреев гетто. Проверьте. Если хоть одного человека не хватает, то тогда выполняйте свой приказ, расстреливайте». И благодаря смелости Мильнера, удалось на какое-то время предотвратить нависшую угрозу расправы.

Г.К.- Кто -то из узников гетто пытался уйти в леса?

Б.Г. - До определенного момента такие попытки делали только некоторые комсомольцы.

Просто , все знали, за уход из гетто в лес - немцы расстреляли бы семью бежавшего, и еще , как минимум , треть гетто ,в качестве заложников.

Но даже если бы кто-то вырвался из гетто, то это ничего не гарантировало.

Местные жители разные попадались… Было немало таких, которые выдавали немцам скрывающихся евреев. Еще в августе, трое наших «окруженцев» из Ленина были схвачены поляками из села Полупустевичи и выданы немцам на расправу. На каждом шагу полицаи , да и сочувствующих немцам и поддерживающих нацистов - тоже было с лихвой...

Это же Западная Белоруссия, а не Минская или Гомельская область… В западных областях советская идеология не успела пустить крепкие корни, да и недовольных новой властью было предостаточно . Очень много людей пропало по дороге в партизаны.

Мне самому пришлось пройти этот путь, и я знаю, сколько людей не дошло до отрядов. Кого полицаи убили, кого партизаны - «скуки ради» - расстреляли, а кого местные жители сами немцам отдали на растерзание. Я чуть позже приведу вам несколько примеров.



{module 20}

Комментарии  

 
+2 #1 николай прокопович 14.08.2013 19:30
С большим интересом прочитал эти воспоминания.Перед такими людьми,как автор,надо преклоняться.Я сам уроженец этих мест(из Синкевичи,где закончил школу),а сейчас волею
судьбы живу в Полтаве,на Украине.Бывал в детстве в Ленине,а из Микашевичи,цент ра Ленинского тогда еще района в !959 году,из военкомата(воен ком был майор Лопунов) уехал в военное училище,можно сказать навсегда покинул родину. Правды о войне на мой взгляд недостаточно.Мы не знали вообще об ужасах,которые гитлеровцы творили в Ленине в 1941-1944 годах,не слышно было,что там было гетто.Жаль,что автор один уже остался.Низкий поклон ему.Завтра 15августа - дата,к которой автор приезжал почтить память уничтоженых в Ленине невинных людей,евреев.Жив ли он,приедет ли? Можно ли об этом узнать? Если кто может,то напишите об этом! Заранее СПАСИБО!